Сказка о Золотом Человеке

[Sati]

Жил-был один Человек. Был Он самый обычный человек – жил как все живут, ел что все едят, носил самую обыкновенную незаметную одежду, каждый день ходил на работу, по вечерам смотрел телевизор, а за завтраком просматривал свежие газеты. Но иногда в Его жизни случались Настоящие Чудеса. Но никто кроме Него об этом не знал, потому что рассказать об этих Чудесах Он ничего не мог. Ну разве расскажешь, о том, как вода играет золотыми солнечными лучами или как лес дышит в лицо своим свежей зеленью, как лёгкие паутинки серебрятся на ветру, переливаясь всеми цветами радуги, а майский птичий хор заполняет всё небо сияющим звоном? Он видел и чувствовал это, и у Него захватывало дух. В такие моменты Он совсем переставал думать, только восхищался и благодарил мир за каждый миг этого счастья. Но как только Он пытался рассказать об этом кому-нибудь, Чудеса тут-же исчезали. "Красиво, и мне тоже это нравится", «Ну да, я знаю!», «И я тоже замечал это» - Эти слова почему-то не радовали Его, а превращали удивительные Чудеса в серые и тусклые обыденные события. Да и сам Он, как только начинал рассказывать о них, уже чувствовал себя неловко, словно выдаёт чьи-то сокровенные тайны – тайны воды и солнца, леса и птиц, тайны раскрытия весенних почек или волшебного танца сосен на ветру. Поэтому вскоре Он перестал рассказывать о тех Чудесах, которые видел, а стал всё больше молчать. А Чудеса стали встречаться всё чаще и чаще в самых неожиданных местах – то старый кованный забор вдруг превратится в волшебное тёмное кружево, отбрасывающее воздушную тень на мохнатый газон, то солнечный зайчик, отскочив от зеркала стоящей неподалёку машины подмигнёт Ему, спешащему на работу, и ляжет золотым озером в раскрытую ладонь. И даже страшное бензиновое пятно в луже, порой, разливалось волшебной доброй радугой в глазах, и мир затихал где-то в самой глубине Его сердца.
Так он жил и радовался Чудесам. Но однажды случилось Большое Чудо. Она почти неподвижно стояла на автобусной остановке, чуть съёжившись от ветра, отражая широко распахнутыми глазами край неба и золотистый свет уличного фонаря. В Ней не было ничего необычного, даже наоборот – Она казалась незаметнее других…но Его сердце раскрылось, как цветок Ей навстречу. Весь мир со всеми его Чудесами и волшебными красками вдруг превратился в эту маленькую фигуру, укутанную в нежные вечерние сумерки.
Что же дальше было? Знакомство? Разговор? Проведённый вместе вечер или может быть всего несколько минут?
У Неё был дом. А в доме жил муж и прекрасные маленькие дети. Она очень любила этого своего мужа и прекрасных маленьких детей, наверное потому так некстати подошедший старый икарус особенно стремительно и быстро увозил Её к ним - по узкой серой полосе асфальтовой дороги за далёкий лилово-розовый горизонт.
А Он смотрел на автобус, пока тот не растворился маленькой жёлтой песчинкой. А потом ещё смотрел. А потом наступило какое-то другое, чужое время, и Он почувствовал, что страшно замёрз. А чужое время превратилось в глубокую чёрную воронку, и Он стал падать туда всем своим существом, целиком и до конца, и был готов падать ещё и ещё. Но дна не было. Поэтому вместо дна наступила усталость, а потом снова стало тихо.
С тех пор утренние газеты приносили лишь осколки сумерек с еле заметным ароматом Её волос. А телевизор показывал только старую автобусную остановку с золотыми фонарями и розово-лиловым небом.
Так проходили день за днём, и где бы Он ни был, он всё время был с Ней, но это были не мысли, потому что в них не было слов. Его сердце просто раскрывалось навстречу Ей, как и тогда, когда Она стояла рядом, только теперь Он мог чувствовать и любить Её не на расстоянии, как тогда, а совсем близко. И не было ни автобусов, ни фонарей, а только бесконечное счастье. И каждое Его дыхание стало Ей небом, и каждая клетка Его тела стала ей домом.Но иногда Он не чувствовал Её, и глубочайшая грусть наполняла Его сердце, и не было ей предела, как не было конца и надежде что любимая всё равно рядом, потому что по-другому просто не могло быть.
Так Он стал понимать, что пели ему с детства прекрасные весенние птицы, о чём рассказывали ему солнечные зайчики и шептали деревья, что было скрыто в зелёном лесном дыхании и волшебном танце золотой воды.
Иногда чувства настолько переполняли Его, что Ему хотелось превратиться в песню или в танец или во что-нибудь такое прекрасное, чтобы люди чувствовали то же самое, что и Он. Но Он не знал как выразить Это… Это Чудо было столь велико, что просто не умещалось в Нём. Ему казалось что он вот-вот взорвётся.
Так он сделал первый мазок кистью, потом второй и третий… и, будто-бы, из самой глубины его существа стали проявляться знакомые очертания…
Фонари…лиловое небо… уходящий автобус и стоящая на остановке девушка с широко распахнутыми глазами…
«Ты спишь» - говорили ему друзья,- "Это мечта, сон, У тебя нет никакой возлюбленной. Ты случайно встретил на остановке девушку, и придумал, что любишь её. Вы даже толком не знакомы, а всё это просто игра твоего ума. Возможно даже, твоя любовь к ней и существует, раз ты её чувствуешь. Но она не имеет никакого отношения к реальному человеку. Тебе нужна другая, настоящая женщина, из реального мира, у которой будут твои дети и которая будет ехать вечером на автобусе к тебе, а не к какому-то чужому мужу, отгоняя наглых незнакомцев на безлюдных перекрёстках."
"Но Oна уже есть," - отвечал Oн, - "как же я могу быть с кем-то другим?" Но они повторяли это снова и снова. И Он стал сомневаться. Он смотрел на влюблённые пары, на их объятия, поцелуи и счастливые лица, и думал, что мог бы, так же обнимать какую-нибудь девушку...И когда Он сомневался, всё внутри Него становилось блёклым. И мир переставал сиять, и покрывался тонким серым туманом. И чудеса исчезали. Он видел, как сверкают на солнце серебрянные тополиные листья, как танцует ручей, стекая по камням, как тени играют на стене, слышал пение птиц и звон полуденной тишины... но всё это было просто пустыми картинами, которые не останавливали Его, на которые не хотелось смотреть и в которых не было ровным счётом ничего волшебного. И тогда Он начинал звать свою любимую, снова протягивая Ей своё сердце. Но, чем больше он звал Её, тем дальше Она была от Него. И тогда, охваченный тоской, Он начинал рисовать. И с каждым взмахом кисти, Он словно приближался к Ней снова, и любовь вновь целиком заполняла Его сердце. И вот уже ручей начинал танцевать вокруг камней, ослепительные листья целовали утреннее солнце, а тени деревьев благодарно обнимали тёплую землю. И тогда Он чувствовал бесконечное счастье от того, что любит, и любви этой было достаточно самой по себе. И становилось не важно, рядом Она или нет, потому что Он сам был с Ней и для Неё. И не было ничего в мире реальнее и важнее Этого.
Когда Он смотрел на других женщин, они часто казались ему красивыми, умными, добрыми или милыми, некоторые наполняли Его сердце радостью, но ни одна из них не была Большим Чудом.
И вскоре Он совсем перестал сомневаться, а стал всё больше и больше рисовать. И появлялись удивительные картины, глядя на которые даже самые сумрачные и грустные люди начинали улыбаться, их каменные лица становились живыми и молодыми, а те что уже были открытыми и светлыми, просто плакали от счастья. Потому что на картинах этих были те самые чудеса, про которые было невозможно рассказать словами, и главным из которых была Oна. Её дыхание было в каждом цветке или дереве, а Её прикосновения - в волшебном сиянии неба. Но никто об этом не догадывался. Все просто видели красоту и восхищались Eго прекрасными картинами.
А что же было дальше?
В один прекрасный день они встретились, и больше никогда не расставались. Потому что люди, которые по-настоящему любят друг друга, должны быть вместе. По-другому просто не может быть.